Минувший 2023 год на российском рынке ИТ прошел под флагом импортозамещения. С одной стороны, государство стимулировало переход на отечественные продукты. С другой — после коллективного демарша глобальных вендоров многие российские организации потеряли возможность легально приобретать и масштабировать западные технологии. Далеко не все отечественные заказчики могут себе позволить ждать «у моря погоды» в надежде на возвращение привычных западных продуктов, поэтому в той или иной мере реализуют программы импортозамещения ИТ. В свою очередь, отечественные вендоры и разработчики получили не только мощный импульс к развитию, но и масштабные инвестиции. Подробное обсуждение проблем импортозамещения в сфере ИТ продолжится 31 января в рамках конгресса «Флагманы цифровизации 2024».

Эпоха перемен: адаптация продолжается

Участники рынка в целом сходятся во мнении о том, что импортозамещение сегодня носит, скорее, характер адаптации к нынешним реалиям с переводом бизнес-процессов на отечественные технологические платформы.

Как отмечает Владислав Каменский, генеральный директор «Юниверс Дата», в ряде организаций процесс импортозамещения начался не год и не два года назад, а гораздо раньше: «Дальновидные ИТ-директора крупных предприятий и ведомств давно взяли курс на импортозамещение. Сложность в том, что быстро заменить что-то высокотехнологичное невозможно, это долгий и дорогостоящий процесс. Те, кто начали его заранее, поступили очень благоразумно».

Георгий Подбуцкий, коммерческий директор SL Soft (ГК Softline), считает переход импортозамещения ИТ в активную фазу основным результатом минувшего года: «Прежде всего, процесс активно развивается в сегментах инфраструктурного и офисного ПО. Так, в ходе опроса, проведенного компанией “К2Тех”, 89% крупных компаний заявили, что мигрировать на отечественное ПО необходимо в ближайшее время. При этом 39% уже тестируют решения российских вендоров, а 15% уже перешли к этапу внедрения. Можно утверждать, что перелом в настроениях заказчиков по отношению к импортозамещению произошел».

«В 2023 году российские ИТ-компании смогли предложить достаточно зрелые аналоги практически всех инструментов как в классе бизнес-систем (ERP, CRM, ITSM), так и в сегменте решений для создания ПО. В отдельных нишах, например, в сервисах ВКС или в замещении продуктов стека Atlassian, видна существенная конкуренция, — делится своими наблюдениями Максим Кутузов, коммерческий директор платформы “Сфера”, разработки холдинга Т1. — У корпоративных клиентов высокие требования к отказоустойчивости и масштабируемости, поэтому они пристально изучают продукты не только с точки зрения функциональных требований, но и безопасности, производительности, удобства использования. Многие запустили пилотные проекты с российскими вендорами. Вероятно, в наступившем году рынок увидит первые масштабные контракты».

Павел Шингарев, генеральный директор и основатель компании Knowledge Space, добавляет: «Если в 2022 году бизнес осторожно анализировал имеющиеся риски и возможности, то в минувшем российские заказчики приняли окончательное решение о переводе стратегически значимых бизнес-процессов на российское, импортонезависимое ПО».

Согласно наблюдениям Александра Вахитова, директора департамента развития стратегических вендоров ГК Softline, адаптация заказчиков к отсутствию западных вендоров на рынке развивалась по двум сценариям. Организации, попавшие под санкции (включая госкорпорации), а также иные заказчики, у которых не осталось иных путей для развития своего ИТ-ландшафта, перешли на российское ПО. Вместе с тем, многие заказчики из малого и среднего бизнеса, лишившиеся возможности легально приобретать продукцию глобальных вендоров, приспособились работать с «трофейным» ПО без их поддержки.

«Многие организации сегодня готовы мириться с отсутствием части привычного для них функционала в отечественном ПО. В свою очередь, производители ПО готовы идти навстречу заказчикам и активнее адаптировать свои продукты к потребностям новых клиентов. Тем не менее, утверждать, что рынок в целом адаптировался, все же рано», — считает Антон Балагаев, директор по консалтингу Arenadata.

К тому же, продолжает Олег Федоров, руководитель направления облачных продуктов и решений Linx Cloud, по-прежнему ощутимо отставание от западных лидеров: «Изначально представленные в каждом сегменте 20-30 наименований инструментов «ужались» до пула из нескольких лидирующих решений. Все они узко специализированные, универсального инструмента, покрывающего сразу все потребности бизнеса, пока что нет. При этом функциональные возможности таких инструментов зачастую находятся примерно на одном уровне».

Впрочем, по мнению Федора Музалевского, директора технического департамента RTM Group, называть адаптацией произошедшие на рынке изменения можно весьма условно: «Если объемы производства отдельных направлений (особенно в части тиражируемого ПО) удалось нарастить, то уровни качества и поддержки не выросли, а в отдельных случаях ухудшились из-за возросшей нагрузки на персонал российских вендоров. В результате ситуация повторяет то, что происходит в отечественном автопроме, где заградительные пошлины лишь снижают конкуренцию и повышают ценник на импортные автомобили, а улучшение качества продукции не наблюдается многие годы».

Полное импортозамещение ИТ пока нереализуемо

Наши собеседники единодушны: о полном импортозамещении пока приходится только мечтать. В частности, драматичная ситуация складывается с наиболее сложными в технологическом отношении продуктами, создание конкурентоспособных версий которых требует больших инвестиций и продолжительного времени.

«Российскому рынку по-прежнему не хватает серьезных вертикальных решений, охватывающих фиксированный стек прикладного, базового и системного ПО и аппаратного обеспечения, решений, позволяющих гарантировать реализацию бизнес-кейсов “под ключ” и обеспечить при этом хороший и понятный референсный ROI», — считает Балагаев.

В нише управления данных, по наблюдениям Каменского, имеется целый ряд достойных отечественных решений: «Они не просто сравнялись с иностранными аналогами, но и во многом превзошли их». В качестве примера он приводит технологии своей компании, предоставляющие уникальные функции, адаптированные к специфике российских заказчиков и способные, по словам Каменского, успешно заменить ведущие зарубежные аналоги в области управления данными.

Как отмечает Вахитов, на рынке уже есть множество примеров успешного замещения системного ПО на российские решения, да и прикладное ПО, например, в части офисных пакетов, систем ВКС, решений для управления проектами тоже успешно заменяется. «Вместе с тем, по-прежнему есть проблемы с замещением “тяжелых” корпоративных решений уровня SAP, — продолжает Вахитов. — Кроме того, нет и не предвидится замены для популярных сред разработки, таких как Visual Studio. Только сейчас начали появляться альтернативы GitHub. Также налицо катастрофическая нехватка ИТ-кадров, которая напрямую влияет на темпы импортозамещения».

С ним согласен Музалевский: «На нашем рынке ИТ ощущается нехватка высокотехнологичных продуктов. Например, в сфере ИБ нет достойных отечественных аналогов целого ряда решений, начиная с NGFW и IPS и заканчивая SOAR и XDR. В 30% случаев иностранные разработки не удается заменить из-за недостаточной технологичности отечественных аналогов, а также сложностей с их внедрением и технической поддержкой. Есть отдельные успехи по сканерам уязвимостей, DLP-решениям, антивирусам и SIEM-системам, но остается много проблем с операционными системами. Кроме того, критически не хватает решений корпоративного уровня. Что, впрочем, неудивительно: западные системы развивались десятилетиями, и ожидать, что уже в течение пары лет в России появятся их альтернативы, было бы самонадеянно».

«Что касается решений для интегрированного планирования и управления корпоративной архитектурой, то есть ощущение, что на российском рынке не хватает зрелых платформ: хотя многие вендоры объявляют свои продукты платформенными, однако, по большому счету, они остаются в целом коробочными», — добавляет Шингарев.

«По-прежнему ощущается нехватка систем САПР для отдельных отраслей, например, судостроительной и авиаиндустрии. Недостаточно имеется также развитых систем АСУ ТП, — считает Кутузов. — Для создания таких систем требуются сотни и тысячи разработчиков с глубокой экспертизой как в микроэлектронике, так и ряде смежных инженерных наук. Такой кадровый ресурс в большом дефиците не только в России, но и в мире».

По мнению Подбуцкого, основные проблемы в области замещения ПО сегодня сосредоточены в области промышленных и узкоспециализированных программных решений. «И именно в сфере индустриального ПО мы видим наибольшую активность Правительства РФ по формированию и реализации мер поддержки. В этой области ставятся очень амбициозные цели. Например, согласно дорожной карте “Новое индустриальное ПО”, индекс технологической независимости в области промышленных программных решений к 2030 году должен подняться с чуть более половины до 82,14%. Первостепенное внимание уделяется системам САПР, управления жизненным циклом изделий, системам управления технологическими и производственными процессами и пр.». Кроме того, отмечает Подбуцкий, потребуются серьезные меры, чтобы подготовить достаточное количество ИТ-специалистов, знакомых с российским стеком технологий.

Также непросто обстоит дело и в сегменте оборудования, добавляет Федоров: «Многие компании по-прежнему лишь переклеивают ярлыки на оборудовании. И хотя появляется все больше достойных серверных решений на базе крупноузловой сборки, в области СХД российская продукция обходится заметно дороже зарубежных аналогов, а по надежности отстает от уровня лидеров. Собственно, поэтому в России получают развитие программно-определяемые системы хранения (SDS). Кроме того, из-за отсутствия аналогов графических ускорителей заметны проблемы в сегменте высоконагруженных вычислений. В области ПО есть много узконишевых инструментов, но мало “всеядных”, универсальных в своих классах».

Перспективные инновации стоит поддерживать

Поможет ли импортозамещению в сфере ИТ всесторонняя поддержка таких проектов? Эксперты считают, что, скорее, поможет — если она будет взвешенной и фокусной. Совсем обойтись без такой поддержки вряд ли удастся — хотя бы потому, что необходимо помочь пользователям всех уровней понять и принять внезапные изменения в области ИТ-поддержки бизнес-процессов.

По мнению Шингарева, ключевым фактором в данной области является поиск разумного баланса между интересами бизнеса и вендоров: «Компромисс может состоять в том, что вендоры развивают максимально открытые платформы, а компании их используют для развертывания и настройки собственных решений. Этот подход позволит и тиражировать лучшие практики, и учитывать специфику компаний-заказчиков».

Каменский уверен, что отечественным разработчикам, безусловно, нужно помогать: «После массового исхода иностранных вендоров многие наши потенциальные клиенты встревожились, начали метаться и создавать ненужное давление на рынок — проводили предварительные конкурсы и делали огромное количество других “телодвижений”, которые ни к чему не привели. Когда истерия спала, выяснилось, что многие решили остаться на иностранном ПО. Эту ситуацию нужно в корне менять. При этом действовать нужно взвешенно, помогая лучшим компаниям, которые предлагают самые эффективные ИТ-продукты».

Кутузов уверен, что работа с инновациями должна быть поставлена на поток: «Необходимость этого подтверждается статистикой — применение алгоритмов искусственного интеллекта и машинного обучения увеличивает глобальный ВВП на 7% и позволяет автоматизировать до четверти рабочих мест. Таким образом, инновации превращаются в главное конкурентное преимущество: они позволяют существенно экономить ресурсы и оптимизировать бизнес-процессы. Вместе с тем, далеко не во всех крупных компаниях развита культура работы с инновациями. Поэтому государству предстоит, с одной стороны, поощрять развитие инновационных стартапов, и, с другой, стимулировать большой бизнес активнее взаимодействовать с ними или взращивать инновационные команды внутри себя».

«Нужно стимулировать внедрение продуктов, которые востребованы на рынке и (что тоже очень важно) тиражируемы, так как это повышает и производительность труда внутри компаний, и конкурентоспособность отечественных продуктов на рынке, в том числе на мировом, — продолжает Балагаев. — Стимулирование рыночных продуктов, имеющих достойную инсталляционную базу, — это то, что способно удержать конкурентный потенциал нашей страны на высоком уровне и после снятия санкционных барьеров».

При этом стоит не только стимулировать, но и крайне жестко спрашивать за результат, считает Музалевский: «Отсутствие эффективности инвестиций следует приравнивать к мошенничеству, и наказывать по всей строгости закона и тех, кто потратил деньги впустую, и тех, кто такую непродуманную инвестицию выделил».

Стимулированию импортозамещения ИТ в компаниях малого и среднего бизнеса могли бы помочь, например, налоговые льготы, добавляет Федоров.

Впрочем, Вахитов считает, что стимулировать внутри компаний проекты импортозамещения не нужно: «Если у финансово стабильной организации есть острая потребность в инновациях, она выделит ресурсы и закроет эту потребность самостоятельно. Ну а если результатом этой деятельности станет конкурентоспособный продукт, его можно будет масштабировать на всю отрасль».

Отраслевые инновации достойны особой поддержки

По мнению наших экспертов, большая и кропотливая работа предстоит в области создания и внедрения специализированных решений для различных отраслей и индустриальных сегментов рынка. И здесь ключевыми вопросами становятся, с одной стороны, размеры инвестиций, и, с другой, масштабы использования создаваемых решений: чем шире будет охват заказчиков, тем больший коллективный опыт смогут проанализировать и отразить в своих решениях их разработчики.

«Государство это прекрасно понимает, — уверен Каменский. — Как записано в соответствующей дорожной карте, на создание нового индустриального ПО до 2030 года планируется потратить 217 млрд руб. Свои проекты в этой сфере уже представили “Северсталь”, “Газпром”, “Лукойл”, “Норильский никель”, “Росатом”, “Ростех”, “Аэрофлот”, РЖД, “Ростелеком” и ряд других компаний».

Как отмечает Балагаев, успех отраслевых решений таких гигантов, как SAP, SAS, IBM, в значительной степени состоялся благодаря тому, что их продуктами пользовались многие крупные и успешные организации различных стран мира. «Но у нас нет такой роскоши, — продолжает Балагаев. — В наших условиях эту проблему можно решить путем создания консорциумов из производителей ПО и поставщиков оборудования (включая облачных провайдеров). Помощь государства может состоять в референсной, маркетинговой, PR-поддержке таких консорциумов, а также в целевых грантах на пилотные внедрения. Продукты, создаваемые сообществом профессионалов, должны быть эффективны и тиражируемы, поэтому очень важно, чтобы заказчики как можно раньше узнавали о таких продуктах, тестировали их без значительных рисков (например, благодаря целевым грантам на пилотные проекты) и делились своим опытом с другими (в этом состоит референсная составляющая поддержки)».

Музалевский считает, что стимулирование рынка нужно в любом случае. При этом оно должно быть в первую очередь нацелено на повышение качества продукции и поддержки — это необходимо, чтобы решения смогли выйти на уровень зарубежных аналогов. «Необходимо создавать платформы, на которых реальный продукт может быть опробован потребителем, а производитель получит обратную связь и сделает его лучше. Именно на содержание таких платформ и должны быть направлены деньги, — добавляет Музалевский. — Внутри компаний необходимо в первую очередь стимулировать вовлеченных сотрудников, причем не только технических специалистов, но и менеджеров, маркетологов — всех участников жизненного цикла программных продуктов. Все должны понимать, что они — часть новой эпохи отечественного ПО».

Шингарев полагает, что есть смысл стимулировать именно комплексные проекты внедрения и кастомизации платформ вендоров в крупных компаниях в рамках совместных команд — в этом случае эффект будет более ощутимым.

Кроме того, считает Вахитов, следует стимулировать масштабирование именно тех индустриальных решений, которые были проверены в реальных пилотных проектах и получили одобрение со стороны заказчиков из конкретных отраслей.

Еще одно важное условие эффективности стимулирования отраслевых ИТ-решений, по мнению Федорова, заключается в комплексном подходе к инновациям: «Если оборудование на объектах старое, то и эффект от цифровизации будет куда ниже, чем мог бы быть. Цифровизацию на производстве нужно начинать с уровня станков и создавать комплексную, качественную ИТ-обвязку всех процессов».

Впрочем, по мнению Кутузова, основная проблема, связанная с разработкой индустриальных решений — именно кадровая: «Рынку нужно в десятки раз больше специалистов, чем есть сейчас. Очевидно, что стимулировать отрасль можно через развитие программ подготовки и переподготовки кадров, адаптации разработчиков».

Следующая ступень — технологический суверенитет

В выступлениях на высшем уровне не раз звучала мысль о необходимости движения России к технологическому суверенитету. Но насколько это движение оправдано и достижима ли эта цель в принципе? Оценки наших экспертов по этим вопросам оказались различными.

Так, Кутузов считает, что Россия уже достигла минимально необходимого уровня технологического суверенитета. C уходом иностранных вендоров экономика не встала. Более того, почти все необходимое для бизнеса ПО уже разрабатывается в России. «По аппаратной части есть отставание, — добавляет Кутузов. — Для его ликвидации потребуются миллиардные инвестиции и несколько лет научного поиска. Причем стартовать нужно уже сегодня».

Подбуцкий полагает, что в целом в отношении базовых технологий в области ПО замена западным решениям есть: «Думаю, по основным прикладным системам мы сможем предложить полное замещение западных продуктов в ближайшие год-два — все основные платформы, от учетных до процессных, уже имеются. По ряду промышленных технологий практически полную замену зарубежных платформ государство планирует провести к 2030 году».

«Если говорить про области, в которых присутствуют наши решения, то, думаю, через пару лет технологический суверенитет будет полностью достигнут», — добавляет Шингарев.

Более сдержанную оценку дает Балагаев: «Вопрос о технологическом суверенитете можно будет начать задавать тогда, когда хотя бы 10% объема производства каждой из составляющих любого продукта, важного для критически значимой инфраструктуры, будет производиться в России. Насколько мне известно, сейчас для измерения уровня импортозамещения оценивается, какая часть составляющих продукта производится локально, а не каков минимальный процент объема локального производства среди всех составляющих продукта. Нужно стремиться к тому, чтобы повышать именно этот показатель».

На вопрос о технологическом суверенитете сложно ответить однозначно, отмечает Вахитов: «У нас нет единой трактовки термина “технологический суверенитет”, нет единой общепризнанной черты, пройдя которую, можно будет сказать: “Все, мы технологически суверенны!” Как минимум, должны быть пройдены определенные вехи: создание полностью российских литографов и линий для производства процессоров; выпуск смартфонов, полностью собранных из российских комплектующих; полное избавление транспортной отрасли, здравоохранения и ЖКХ от зависимости от иностранных ресурсов, и т.д.».

«Технологический суверенитет — это сфера в вакууме, — такое мнение высказывает Музалевский. — Полностью ее добиться едва ли получится даже в теории. Перевалить за планку в 50% отечественных комплектующих в выпускаемой продукции — это более или менее реальная задача. Надо только учитывать долю отечественных комплектующих не по их весу в изделиях и не по штукам, а по номенклатурным позициям. И здесь показателен пример микроэлектроники: вряд ли мы для своих нужд производим более 20% того, что нужно промышленности».

Еще более категоричен Федоров: «В моем понимании абсолютного технологического суверенитета не бывает. Если он и достижим, то на коротком отрезке времени. Всегда есть кто-то, кто делает что-то лучше, чем вы, — в масштабах отрасли, рынка и целых стран. Да, на каком-то этапе можно успешно “законсервировать” определенный уровень развития, но рано или поздно он утратит актуальность. Вместо этого нужно стремиться к технологической синергии с внешней средой. Суверенитет при этом тоже должен быть — чтобы цифровая составляющая экономики не деградировала. Однако взаимодействие в том или ином виде с остальным миром всегда должно быть».

В новый год — с оптимистичными ожиданиями

В наступившем году наши эксперты ожидают дальнейшее развитие импортозамещения и рост рынка отечественных ИТ.

Так, Вахитов рассчитывает на увеличение объема рынка российского ПО в полтора раза. Среди факторов, позитивно влияющих на рост рынка, он отмечает приближение сроков исполнения Указа Президента РФ от 30.03.2022 № 166 «О мерах по обеспечению технологической независимости и безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации». Негативным фактором наступившего года станет сокращение ИТ-бюджетов, вызванное сложной политической ситуацией.

«Ожидания от будущего года самые лучшие, — делится своими мыслями Балагаев. — Задача ближайшего времени для отечественных производителей — закрыть технологические разрывы между западным ПО и нашим. И это вполне реально, если привлекать в свои команды важнейших российских сотрудников западных вендоров».

С ним согласен Кутузов: «По нашим оценкам, рынок ИТ-продуктов покажет в 2023 году значительный рост и, возможно, даже выйдет на показатели очень удачного для индустрии 2021 года. Кроме того, мы ожидаем увеличение числа сделок поглощений и слияний (M&A), поскольку многие крупные компании активно наращивают свои технологические компетенции и заинтересованы в приобретении молодых стартап-команд».

По мнению Подбуцкого, в ближайший год-два следует ожидать дальнейший переход на импортонезависимые бизнес-приложения для управления ключевыми процессами предприятий, в том числе на отечественные платформы ERP, CRM, ECM, BI и пр. «При этом заказчики заинтересованы не просто в аналогах, а в новых технологических платформах, включающих механизмы ИИ, роботизации и другие интеллектуальные компоненты», — добавляет Подбуцкий.

«Текущий год, по всей видимости, станет важным для принятия поворотного решения о переходе на отечественное ПО, — комментирует Каменский. — Мы ожидаем кратный количественный рост запросов на закупку и внедрение отечественного ПО как для государственных организаций и организаций с государственным, так и для всех тех, кто был вынужден отказаться от иностранных продуктов. Также мы очень надеемся, что обещанные меры господдержки дойдут и до нас и позволят ускорить наше развитие. Благодаря сложившимся обстоятельствам, мы и другие российские ИТ производители имеем все шансы стать ведущими производителями ПО в мире».

В секторе инструментария для интегрированного планирования и управления корпоративной архитектурой Шингарев ожидает значительный рост и увеличение доли его компании.

Федоров видит важным событием наступившего года ожидаемый запуск публичного облака Linx Cloud на базе российской системы виртуализации. Что также важно, следует ожидать усиление конкуренции между российскими гиперскейлерами. И, конечно же, можно надеяться на расширение использования ИИ в ИТ-решениях для корпоративного рынка.

На более активный переход на отечественные решения следует рассчитывать и в секторе информационной безопасности, считает Музалевский: «Это будет связано не только с регуляторикой, но и с трудностями поддержки и обновления импортных продуктов». Кроме того, продолжится освоение подходов DevSecOps: «По нашим прогнозам, в 2024 году более 65% компаний, занимающихся созданием ПО, начнут или продолжат внедрение практик DevSecOps. Также более чем на 40% вырастет интерес заказчиков к проведению анализа защищенности. Более 70% представителей различных отраслей, за исключением финансового сектора, уже прошли процедуру оценки».

Значительные изменения, по оценке Музалевского, произойдут и в сфере значимых объектов критической информационной инфраструктуры (КИИ): «В 2023 году только 30% организаций провели проектирование систем защиты с учетом требований регуляторов. Закупили и внедрили современные средства защиты 20% субъектов КИИ. Мы ожидаем, что в 2024 году проектирование проведут еще не менее 60% субъектов КИИ, а 40% успеют до 2025 года осуществить процедуры поставки и внедрения. По нашим прогнозам, количество проектов по обеспечению безопасности значимых объектов КИИ в 2024 году увеличится на 130% в сравнении с 2023 годом и на 280% в сравнении с 2022 годом».

При этом сдерживающим фактором роста рынка ИБ будет кадровый голод: «Мы ожидаем, что будет не хватать более 150 тыс. квалифицированных специалистов», — поясняет Музалевский. Впрочем, острая нехватка кадров будет ощущаться практически во всех сегментах ИТ-рынка.

Источник: Открытые системы.