Что это означает? А то, что за прошедшие годы реального импортозамещения не случилось. Ряд крупных групп компаний переделали свои ИТ-стратегии в 2022–2023 годах, кто-то раньше, кто-то позже — латентность свойственна рынку СНГ. Это вам не история Чарльза Шваба, который лично просидел пару месяцев с командой, чтобы в далеком 1997 году выйти с онлайн-ресурсом для брокеров, работающих на инвестиционном рынке. При этом в нынешние времена именно уровень цифровизации во многом определяет конкурентоспособность бизнеса. Предполагаю, что у руководителей высшего звена крупного и среднего российского бизнеса были намного более насущные проблемы – поменялись рынки сбыта, «развернулась» логистика, наступили потрясения, сходные с оными в 2020-м «ковидном». Чуть улеглись эмоции и паника, и пришло время замещать иностранные продукты отечественными.

Да, айтишники подпоясались, команды 1С стали стоить как крыло от «Боинга», оказались перегружены проектами, «Сбер» заявил, что сам сделает нужную рынку ERP, да и в целом были огромные планы по импортозамещению, о чем чуть подробнее расскажу дальше.

В 2023 году я делал проект по разработке стратегии по выходу на рынок ИТ-решений для одной «бутиковой» компании, которая специализируется на операционной эффективности для горнорудной промышленности. Но речь пойдет не о компании. Я детально прочесал всю цепочку добавленной стоимости от «горы» до готовой продукции и для каждого шага этой цепочки определил, какого класса системы нужны для автоматизации, а потом сделал упражнение по оценке «импортозамещенности». Картинка была вполне радужная – продукты-аналоги или уже были на рынке, или дорабатывались, или заявлялось об их разработке. Для систем класса ERP нашлись 3 системы для замещения, для планирования горных работ заявлялись также 3 отечественные системы, для BI — штук 5, для интегрированного планирования — тоже 5 систем. Мы посмотрели еще пару отраслей, и ситуация была ровно такой же – не один и не два российских вендора заявляли свои амбиции и показывали работающие прототипы. Рекламировать бренды и продукты не будем – это не предмет данного материала. Однако были и зияющие пустотой ниши – системы класса CPQ (Configure, Price, Quota – активно используются для онлайн-заказа сложно конфигурируемых изделий с условиями поставки/доставки), системы объемно-календарного планирования, системы класса process mining (спустя год уже есть готовые продукты), системы класса transportation management system для полноценного планирования мультимодальных перевозок с одновременной оптимизацией логистических мощностей. Системы эти сложны, появились на рынке позднее, чем те же ERP-системы, и являются своего рода «вишенкой на торте», когда базовые задачи по учету уже решены.

А что же сами производители и поддерживающие их профильные министерства? Созданы и работают такие институты, как ИКЦ «Металлургическая промышленность», Ассоциация Цифровой Трансформации, ИКЦ «Нефтегазовый и угольный комплекс РФ», ИКЦ «Агропромышленный комплекс». Задачи – создание программных продуктов для отраслевых нужд. Все это при поддержке отраслевых органов исполнительной власти. Спустя 2 года анонсов новых продуктов нет!

Отдельные отважные, проанализировав свободные ниши, наняли команды и начали творить. Без опыта продуктовой разработки это довольно сложная задача даже при очень глубоком знании отрасли. Разработка сворачивалась спустя 8–10 месяцев, когда продукт доходил до стадии minimal valuable product (MVP), а потом заканчивался бюджет, терпение акционеров или продукт не вызывал интереса. И тут у меня возникает резонный вопрос – последние 15 лет я вижу большое число посевных фондов, которые дают день на те же самые MVP маленьким командам и готовят ко второму раунду. Где же эти фонды? Почему они дают 10–100 тыс. долларов микрокомандам, которые нарисовали чудесные «питчи» и нереализуемые бизнес-планы, и не дают деньги разработчикам побольше? Большой такой вопрос.

Вернемся к сигналам с рынка. Конкурс «Россетей» на поддержку SAP в течение целых трех лет. С одной стороны, это очень долго, с другой стороны, серьезные системы типа ERP в масштабах бизнеса такого размера и не внедряются быстрее. 2–3 года – совершенно нормальный срок. Вопрос только в том, почему этот срок отсчитывается не с весны 2022 года, а с осени 2024 года.

Следующая новость, вышедшая в «Ведомостях»: «Росатом», «Газпром нефть» и «Роскосмос» хотят отложить переход на российский софт — Ассоциация крупнейших потребителей программного обеспечения и оборудования, основанная «Росатомом», «Газпром нефтью», «Транснефтью», РЖД, Дом.РФ, «Роскосмосом», «Ростехом» и «Ростелекомом», обратилась к министру цифрового развития Максуту Шадаеву и председателю комитета Госдумы по информполитике Александру Хинштейну с просьбой предусмотреть индивидуальные сроки перехода на отечественный софт объектов критической информационной инфраструктуры. Что же получается – отечественный софт настолько плох? Учитывая наши выводы два года назад, когда мы обсуждали уход вендоров из России, российские разработчики работают в крупнейших компаниях – Google, Oracle, Microsoft, SAP, Dassault Systemes и т.п. Да, наверное, самые талантливые уехали и остались, а программа возвращения пусть и дала результаты, но далеко не самые радужные. Нет, софт не плох. Просто он в своем развитии еще не догнал лучшие иностранные образцы. Мы же с вами верим, что «Газпром» и прочие «Россети» выбирали лучшее, что есть на рынке? Верим. А что-то уже получилось – системы на базе 1С получаются действительно хорошими, появились прекрасные отечественные продукты для планирования сбыта и цепочек поставок, появились системы process mining, системы для моделирования геологии, сейсмики и гидроразрыва пласта. Почему говорю о таких системах, а не о том, что ближе простому обывателю? Потому что добывающие и перерабатывающие компании в России дают в разы больший вклад в ВВП, чем малый и средний бизнес, у которого почти все потребности закрывает почти типовая конфигурация 1С (их сейчас три с половиной вполне себе работающих).

И все же грустно, что переход крупного бизнеса на отечественное ПО так затягивается. При наличии продуктов, мозгов и хорошего глубокого понимания отраслевых особенностей.

Продолжу свои изыскания и анализ ситуации, буду следить за развитием событий. Продолжение следует.

P.S. В России после ухода SAP появилась компания, созданная выходцами из SAP, которая продолжает заниматься поддержкой и локализацией базовых продуктов типа ERP. Компании 2 года, и она успешно развивается. С интересом наблюдаю за этой историей. А SAP между тем начал блокировать подключения с российских IP-адресов. Что же, уважаемые германские герры и фрау, вы потеряли огромный рынок, лояльных, как мы видим, клиентов и, что самое главное, — доверие.

Автор: Николай Косенков.

Источник: Mobile Review.