CNews: Когда понятие «интеграция» на российском рынке было сформировано в виде, близком к современному?

Алексей Ромашкин: Интеграция — инженерная задача, как только появились инженеры — появилась возможность системной интеграции. В начале девяностых, когда я работал завлабом в МИСиС, мы создавали программно-аппаратные комплексы для металлургических производств, для автоматизации материально-технического снабжения ГОКов, автоматизировали финансово-хозяйственную деятельность ВУЗов и т.д. Все это были задачи интеграционные.

Нашу же миссию, как системного интегратора, я формулирую так: используя знания, навыки и умения, мы делаем бизнес заказчиков более эффективным. Мы зарабатываем на том, что даем им новые возможности для получения прибыли и обеспечения устойчивости их деятельности.

CNews: Как менялись требования к интегратору с течением времени?

Алексей Ромашкин: Системная интеграция не сильно изменилась за последнее время — все так же требуется создавать эффективные решения. Безусловно, сейчас другие технологии и подходы, но идея интеграции осталась прежней: объединить разрозненные компоненты в комплексную информационную систему или среду.

Если говорить о последних тенденциях в нашей сфере, то сейчас большое внимание уделяется заказной разработке — создании кастомизированных решений под конкретные задачи заказчика. На этом поприще в нашей компании стремительно развивается дирекция цифровых технологий, в её активе большой спектр инновационных решений. Например, мы сделали систему видеоаналитики, работающую с БПЛА и позволяющую эффективно и безопасно мониторить состояние протяженных объектов: ЛЭП, трубопроводов и т.д.

CNews: Какие новые задачи решают интеграторы после 2022 года?

Алексей Ромашкин: С учетом глобальных ограничений задача очевидна — обеспечить российские компании отечественными решениями на базе отечественного же ПО и «железа».

Очевидно, что это непросто. Раньше мы могли обращаться к экспертизе глобальных вендоров, располагали отличной документацией, имели доступ к знаниям и практикам, отточенным на массе крупных проектов. Сейчас этого практически нет. Теперь решения требуют гораздо большей проработки и, соответственно, затрат. При этом мы стараемся не связываться с индийскими, например, или с китайскими продуктами. Переход с американского софта на азиатский — какое же это импортозамещение? Мы переводим наших заказчиков на российское.

Если говорить в целом, то импортозамещение требует не только перехода на новые программные платформы. Необходимо решить целый пласт сопутствующих задач: создавать другие интеграционные механизмы, выполнить миграцию и нормализацию данных, проводить дополнительное обучение персонала. Также надо заново оценивать стоимость и сроки проектов с учетом всех этих составляющих, что не всегда встречает понимание у заказчиков.

CNews: Как изменилась «Инлайн Груп» в новой реальности?

Алексей Ромашкин: В бизнесе всегда есть «короткие деньги» и «длинные деньги» — у интегратора это поставки и проекты, соответственно. Но сейчас поставки тоже стали «длинными деньгами»!

Для сохранения эффективного бизнеса нам понадобилось накопить оборотные средства. Не обошлось без спада, но его «нижнюю точку» мы прошли в прошлом году. В 2024 году планируем вырасти в полтора раза, вернувшись на досанкционный уровень, но с другой структурой выручки — мы стали уделять больше внимания услугам и прикладному ПО. Сейчас в нашем обороте 51% занимают поставки товаров (это и «железо», и готовые программные продукты), 28% — заказная разработка и 21% — ИТ-услуги (ИТ-консалтинг, сервисный центр). Отмечу, что доля сервисного подразделения в обороте выросла — мы активно оказываем услуги по поддержке оборудования, ушедших из России вендоров — жизнь заставила.

CNews: Могут ли у интегратора на рынке быть предложения с killer features?

Алексей Ромашкин: Задача интегратора состоит в удовлетворении заказчиков. Конечно, killer features важны, но это элементы продуктового рынка, у интеграторов их быть не может. Интегратор не создает массовые продукты, он собирает штучные решения. Каждый проект — это «индивидуальный пошив».

В нашем случае и цена не может быть отнесена к killer features. Чем опытнее интегратор, тем сложнее ему сделать минимальное по стоимости и срокам предложение. Надо понимать, что неучтенные менее опытными игроками затраты и требования к ресурсам становятся «головной болью» заказчика уже в процессе реализации проекта, что в конечном итоге может привести к невозможности успешного завершения проекта. Кроме того, клиенты любят фиксировать деньги, но не свои пожелания. С этим надо обязательно работать, хотя это и непросто.

Наша специфика — партнерство с заказчиками из сегмента рынка large enterprise, предоставление им полного комплекса ИТ-услуг: от внедрения до поддержки. В следующем году «Инлайн Груп» отпразднует 25 лет со дня основная, мы многому научились за эти годы. Компания может реализовывать сложнейшие интеграционные сценарии практически в любой области. Но мы не работаем с сегментом SMB, и на то есть причина: поддержание высокой квалификации инженеров требует наличия масштабных проектов. Небольшими внедрениями профессионалы заниматься обычно не хотят, им неинтересно. Они скучают. В то время как большой и сложный проект — вызов для специалистов.

CNews: Вернемся к заказной разработке. Для каких отраслей вы делаете продукты, и, если можно, несколько кейсов?

Алексей Ромашкин: Как я уже говорил, разработкой прикладного софта у нас занимается дирекция цифровых технологий. Она реализует проекты в основном для нефтегазовой отрасли, однако среди заказчиков есть предприятия и из других сфер промышленности: энергетики, транспорта, гражданской авиации.

Спектр задач тоже широк: от моделирования физических процессов до платформенных решений, позволяющих предприятиям перевести в «цифру» свои бизнес-процессы. Также создаются и внедряются системы сбора и диспетчеризации информации, комплексной визуализации и анализа.

Специфика направления в том, что инфраструктурные решения почти одинаковы на разных вертикальных рынках. Есть, конечно, отличия, зависящие от ИТ-рельефа и от требований заказчика, но они незначительны. Однако бизнес-процессы у каждой компании свои, и подход к их организации отличается. Соответственно, различаются и требования.

Приведу примеры. Мы создали решение для управления капитальным строительством и обустройством нефтяных месторождений, которое по функциям и интерфейсу похоже на Microsoft project, но настроено под требования конкретной компании. Заказчик масштабный, подрядчиков у него много. Соответственно нам пришлось обеспечить возможность работы информационной системы как на его стороне, так и у контрагентов, реализуя «стыки» и синхронизацию для совместного планирования различных работ.

Еще один проект — система мониторинга и оптимизации использования географически распределенного парка автотранспорта, разрабатываемая в интересах крупной нефтяной компании. Огромное количество обычных автомобилей и специализированной техники — ими надо управлять. В итоге мы решили множество сложнейших задач в области мониторинга, контроля и анализа различных факторов и процессов: ремонты, пробеги, время в пути и т. д. При решении этой задачи мы использовали методы искусственного интеллекта.

Это не единственный кейс из транспортно-логистической отрасли. Например, сейчас мы активно работаем и значительно продвинулись в создании системы управления крупным московским аэропортом. Проект интересен тем, что в нем нужно решать задачи теории массового обслуживания, где достаточно сложная алгоритмическая часть, причем в готовом виде её не существует — надо создавать с нуля.

CNews: В упомянули о ИИ. Как вы используете эту технологию?

Алексей Ромашкин: Тут важно провести границу между модой и реальными задачами заказчика, связанными с необходимостью использовать возможности новых технологий для автоматизации рутинных и ресурсоемких процессов, снижения влияния человеческого фактора и т.д.

Например, упомянутая мной система контроля протяженных объектов использует видеоаналитику с применением обученной нейронной сети, позволяющей выявлять аномалии и потенциально опасные ситуации намного быстрее, чем человек. Другой пример — решение для непрерывной оптимизации технологических режимов работы фонда скважин. Тут машинное обучение используется для системы анализа показателей работы скважинного оборудования и предсказания возможных осложнений и отказов.

Что касается других перспективных технологий, несколько лет назад нами создана промышленная технологическая платформа для создания систем с элементами дополненной реальности «ИКСАР». Она используется для создания и выполнения различных сценариев работы производственного персонала и «полевых» сотрудников. Состоит из серверной и клиентской части и может работать с более чем 20 моделями AR-очков и смартфонами на базе ОС «Андроид». Особенность в том, что платформа позволяет реализовать сценарии для разных отраслей промышленности: техобслуживание, обходы, ремонт, сборка и т.д. Эксперты, находящиеся в центре управления, могут давать указания работнику «на месте» — они видят, что он делает, а исполнитель фиксирует свои действия с помощью фото и видео, управляя голосом очками.

CNews: Как изменилась ситуация для интегратора на рынке ERP?

Алексей Ромашкин: Начну с того, что у нас существенный опыт внедрения SAP — более 20 лет. И переход с него идет тяжело. Заказчики привыкли использовать эту ERP-систему, многие реализовали на ней сквозные процессы. Поэтому при переходе на «1С» не обходиться без серьезного реинжиниринга процессов. И даже при этом далеко не всегда удается уйти от существенной доработки конфигураций «1С».

CNews: Вы предлагаете только «1С»? Почему именно ее?

Алексей Ромашкин: В основном «1С», хотя, конечно, общаемся и с другими непосредственными конкурентами, а также с производителями более нишевых решений в области ERP. Выбор «1С» обусловлен наибольшим распространением этой платформы, она известна нашим заказчикам, они хотят мигрировать на нее. Запросов много.

Но не нужно забывать, что помимо классического функционала ERP в корпоративном секторе есть потребность в замещении и последующем развитии аналитических подсистем, систем класса process-minning и мы сотрудничаем в этих направлениях с отечественными компаниями. Кроме того, мы с успехом внедряем российские системы для сервис-менеджмента (как ESM, так и ITSM), зонтичного мониторинга и других задач.

CNews: Расскажите, пожалуйста, о наиболее интересных кейсах по миграции с SAP. Нет ли ощущения, что все, кто хотел, уже мигрировали?

Алексей Ромашкин: Каждый проект интересен. Например, для одной из крупных компаний нам приходится помодульно переписывать SAP, шаг за шагом воссоздавая функциональность, применяя как элементы open source, так и разрабатывать часть «с нуля», в том числе используя язык Rust для реализации функционала бэк-енда.

CNews: Вы переписываете SAP!?

Алексей Ромашкин: Конечно же, нет! Мы переписываем не весь SAP, а реализуем отдельные функциональные модули, интегрируя их с имеющейся ИТ-инфраструктурой. На каком-то очень отдаленном горизонте все модули SAP, работающие у заказчика, будут заменены, но до этого еще очень далеко.

CNews: Расскажите, пожалуйста, о наиболее интересных инфраструктурных проектах.

Алексей Ромашкин: В непростом 2022 году мы построили ЦОД, ориентированный на суперкомпьютерные вычисления. Требовалось создать высокопроизводительный кластер для уникального отечественного проекта в рамках национальной генетической инициативы «100 000 + Я» по исследованию геномов россиян из различных регионов. Цель важнейшая — улучшение методов диагностики и лечения наследственных и онкологических заболеваний.

Одна из особенностей проекта — высокая плотность размещения вычислительных узлов и систем хранения данных c энергопотреблением, достигающим 28 кВт на стойку. Это требовало узкоспециализированных решений. Мы делали весь комплекс работ — от поставок и запуска серверов, СХД и активного сетевого оборудования до комплекса инженерного обеспечения ЦОДа, включая кондиционирование, бесперебойное электропитание, дизель-генераторные установки и систему фальшпола с повышенной несущей способностью.

Из-за известных событий слегка опаздывали по срокам, но, отвечая на запросы заказчика, часть вычислительных мощностей, еще до сдачи проекта, развернули в арендованном нами дата-центре. Выбор промежуточной площадки был тоже сложен — требовалась возможность обслуживать высоконагруженные стойки. Мы наладили работу части оборудования, а потом все демонтировали и установили уже в готовом ЦОДе. Это была показательная интеграционная задача!

CNews: Вернемся к Вашему опыту — более 40 лет в ИТ. Расскажите о своей карьере, какими достижениями больше всего гордитесь?

Алексей Ромашкин: Горжусь компанией «Инлайн Груп», которую я возглавляю с февраля 2011 года. До этого 11 лет проработал в HP, пройдя путь от инженера поддержки продаж до руководителя продаж отдела корпоративных компьютерных систем, и далее перешел в Cisco Systems на должность директора по работе с корпоративными клиентами.

Особенность крупной международной компании в том, что ты «встроен» в готовую работающую экосистему, которая задает строгие рамки. Мне же хотелось широких полномочий, простора, если хотите. Всё это я получил, приняв предложение основателя АО «Инлайн Груп». Здесь я отвечаю и за техническую часть, и за бизнес-составляющую, и за персонал — за весь комплекс процессов. Кроме того, тут нужны более широкие знания, плюс выше риски. По факту это оказалось гораздо интересней, чем работать крупным «чиновником» в глобальной ИТ-компании.

Также всегда считал, что диплом инженера стоит того, чтобы им гордиться. Инженер может разобраться во всем!

CNews: Какие самые ценные уроки вынесли?

Алексей Ромашкин: Интегратор должен быть мастером на все руки. Постоянно развиваться, повышать экспертизу и быть готовым решать сложнейшие задачи и расти. При этом, конечно же, нельзя забывать афоризм одного из основателей Hewlett-Packard Дейва Паккарда, который сказал: «Куда больше компаний умирает от несварения, чем от голода».

Источник: CNews.